b86cfee8     

Домнин А - Поход На Югру



А.ДОМНИН
ПОХОД НА ЮГРУ
1. СОКРОВИЩА ЦАРЕЙ ВОСТОКА
В покои боярина Вяхиря привели человека с желтым лицом, в одежде из
кишок моржа и белых шкурок маленьких тюленей. Он был худ и слаб, только
глаза цвета спелой сливы были горячи и полны жизни.
Близ конца земли, где вливается Двина в Полунощное море, в жилище
бедного охотника-помора нашли его боярские люди, ходившие за данью.
И узнали в нем Мухмедку-персианина.
Много весен назад приплыл непутевый купец с южными горячими глазами
на немецкой крутобокой ладье. И прижился в Новгороде, как свой. Бывало,
что надолго исчезал. И опять возвращался то в пышной свите булгарских
послов, разодетый в красные мягкие сапожки и длиннополый плащ из лилового
бархата, то стриженный под гречанина, в одной нательной рубашонке, с
острыми от худобы коленками и локтями. Торговал всякой всячиной, наживал
казну и снова становился гол.
Однажды ушел с вольными ушкуйниками на пяти ладьях по хмурой Онеге.
Мыслили ушкуйники плыть Полунощным морем дальше Печоры и Каменного пояса,
где не был никто из людей.
Ушли и не стало от них вестей.
Боярин указал принести для хворого подушки и всю ночь пытал его о
виденном.
В покоях застоялся запах зимы и пересохшего мха. Чадили свечи, и на
стенах колыхались тени.
Сказал боярину непутевый торгаш:
- Телу надобна пища, чтобы сохранить силу, нужна пища глазам, чтобы
хранили они огонь жизни и не стали злыми и тусклыми, как у запечной мыши.
Я прожил десять жизней и все, что видел и знаю, уснет со мной. Только одно
я скажу тебе - чего не может вместить мое сердце, изведавшее сверх меры
ужасное и смешное.
Персианин прикрыл рукою воспаленные веки. Он лежал на скамье на
подушках и шумно, со стоном, дышал.
- Слушай, боярин, слушай.
В море Сумрака, прозванном греками Медвежьим, когда ветер разорвал на
тряпки наши паруса, вспыхнул над нами цветной небесный огонь и пошли к
берегу льды высотой в три терема. Наша ладья дольше других уходила в
разводья, пока ей не раздавило корму.
Я один добрался до берега. Я шел по земле, где много воды, а белый
мох густ и плотен, как зимняя шкура зверя. С головы моей ушли волосы, а
зубы я выплюнул, словно скорлупки лесного ореха. Я добрался до Каменного
пояса. Как? Всюду на земле живут люди и они примут тебя, если не тень
меча, а протянутую руку увидят перед своей дверью. Они посадят тебя к
очагу и дадут тебе строганые кусочки мороженой рыбы и горячее мясо оленя -
все, что едят сами.
- Слушай, боярин, слушай. Я был там, где не ступала нога чужеземца,
на горе, похожей на уши крутолобой рыси, где скалы изрисованы темной
охрой. У тебя бы лопнули там глаза от жадности и высохла кровь от
бессилия. Ты бы остался лежать там скелетом вместе с костями белых коней и
сохатых, которых угры по обычаю принесли в жертву своему богу.
В пещере, где воют камни при звуке голоса, я видел безносую статую из
желтого золота с монетами вместо глаз. Она была обвешана серебряными
ожерельями и поясами, как нищий лохмотьями.
Ты не знаешь, боярин, это было серебро моих предков. Много серебра.
Курганы блюд и кубков с начеканенными лицами восточных царей, с грозными
фигурами зверей и грифонов. Курганы монет и украшений, смешанные с землей
и костями белых коней и сохатых, принесенных в жертву югорскому богу.
Я гладил шершавыми пальцами позолоченную чашу - с нее смотрели глаза
парфянского царя Ардашира. Он жил в столетье, с которого считают новое
время христиане. И, может быть, он пил из этой чаши солнечное вино.
Я плакал. Ты не поймешь эт



Содержание раздела