Домбровский Юрий - Царевна-Лебедь
Юрий Домбровский
Царевна-лебедь
На старую дачу (на ней еще висела жестянка страхового общества
"Саламандра") приехала новая дачница. Мы, ребята, ее увидели вечером, когда
она выходила из купальни. Сзади бежала черная злая собачонка с выпученными
глазами, а в руках у незнакомки был розовый кружевной зонтик с ручкой из
мутного янтаря. Проходя мимо нас, дачница улыбнулась и сказала:
"Здравствуйте, ребята". Мы смятенно промолчали, тогда она дотронулась до
зонтика, и он мягко зашумел и вспорхнул над ней, как розовая птица, я ахнул,
собачка вдруг припала на тонкие лягушачьи лапки и залаяла, но хозяйка
наморщила носик и сказала: "Фу, Альма", - и та осеклась, так они и ушли.
Хозяйка была голубоглаза, белокура и прекрасна; собачонка безобразна,
как жаба. Случилось это в 1925 году в большом яблоневом саду, километров за
десять от города, возле дряхлой купальни, сбитой неизвестно кем и когда из
серебристо-серых еловых досок. Вообще все в этом яблоневом саду возникало за
зиму как бы само и неизвестно откуда. Даже происхождение сада и то терялось
где-то в незапамятной давности, просто не то лет пятьдесят, не то лет
семьдесят назад приехали сюда откуда-то люди, вскопали, очевидно, вручную,
лопатами желтоватую суглинистую землю, изрезали степь участочками точно,
ровно, по веревочке, настроили лубяные домики с узорчатыми водостоками из
листового железа и смешными петушками-финтифлюшками, а когда все это
сделали, то насадили этот чудесный яблоневый сад. Так он и возникал среди
колючей степи как неожиданная прихоть природы - маленькое и прекрасное чудо
ее. Идешь по степи - все пыль да пыль, да гудящие телеграфные столбы, черные
птицы с полуоткрытыми клювами на проводах, и вдруг ты поднялся на холм - и
сразу же перед тобой - старинные мощные дубы, похожие на задумавшихся
библейских старцев, трепещущие, быстро живущие ивы, и каждый листик
переливается то серебром, то чернью и, наконец, розовое облако - яблони,
вишни, груши и еще какие-то деревья и кусты со сладким ванильным запахом.
Над этим местом всегда кричали птицы и носились большие черно-синие стрекозы
с мутно-зелеными шарами глаз и клеенчатыми, в мелкую сеточку желтыми и
дымчатыми крыльями. А какие чудесные лягушки с пикейными брюшками, только
что сделанные из лучшего зеленого целлулоида водились в этих прудах! Каких
ящериц мы тут ловили! Мы - это двое парней и двое девчонок! (Они были
двоюродными сестрами и учились на класс выше.) Мы любили это место, которое
называлось по-разному - Дубки, Головановские сады, Нагилевский лес, Дача
12-го года (в память победы над Наполеоном) - смотря по тому, о каком уголке
этого малого и милого края шла речь. Взрослые, например, ходили танцевать на
Дачу 12-го года, а мы купались здесь в озере Головановского сада. И хотя в
саду этом было тенисто, а в густом вишеннике порой даже сыровато (его
почему-то никто не прорубал, и, разрастаясь, он дичал и хорошел все более),
жара здесь все-таки стояла степная, сухая, изматывающая. Поэтому мы почти
весь день, от зари до зари, проводили у пруда. Не в купальне, нет! Она
всецело принадлежала взрослым, они выстроили ее для своих, не особенно
понятных нам надобностей - а прямо под ветлами, на гребне обрыва или в
большой глинистой пещере, в крайнем случае на мостках. Мостки эти стояли на
хорошем ровном месте, с них отлично было нырять и показывать, где тебе с
головой, а где с ручками. А затем мы были еще и учеными людьми и собирали
коллекции ловили бабочек, стрекоз и огромных жуков-во
